Поддавшись странному наитию, я приблизилась к столику с растениями и внимательно осмотрела каждое из них. Попутно я поймала себя на мысли, что прежде никогда не интересовалась ботаникой и выращиванием комнатных растений. Более того, у меня сдыхало любое комнатное растение, кроме кактусов. Только мелкие колючки выживали при отсутствие должной заботы и соблюдении режима регулярной поливки.

Но сейчас, неожиданно для себя, я ощутила необъяснимый интерес к этим экзотическим, для меня, комнатным растениям. Поддавшись всё тому же беспричинному наваждению, я по очереди, почти любовно и нежно, коснулась пальцами листочков каждого из деревьев.

«Что со мной происходит? — пыталась понять я. — Почему вдруг мне стали интересны эти деревца и с чего это я так на них залипаю?!»

Становилось немного жутковато, я пыталась сопротивляться внутреннему побуждению, но что-то в сознании подсказывало, что мнестоитинтересоваться растениями, семенами, ботаникой и так далее. Откуда-то у меня была уверенность, что мне это нужно, что я обязана обладать знаниями в этой области для занятия алхиметрией… то есть алхимией.

Касаясь листьев, я внезапно вспомнила, что раскидистый кустарник, который походил на барбарис, называется «Кислосереневик», куст походивший на папоротник был «Палеонтониусом», а миниатюрный дуб звался «Кряжикорень».

А теперь новый вопрос в нашу студию: откуда, жжённый оладушек, я всё это знаю?! Каким образом эти знания оказались в моей голове?

А между мысленных вопросов, вдруг проскользнула уверенная мысль, что «Кислосереневик» нужен для «Мароччино исцеления двустороннего отита», а с помощью Кряжикорня можно приготовить «Эспрессо жажды покупок».

— Да что вообще со мной происходит? — шепотом проговорила я.

— Что ты там сказала? — спросил Люк.

Я вздрогнула и, не оборачиваясь, ответила:

— Да ничего… просто растения занимательные.

— Ты долго будешь ими любоваться?

— Н-нет… — промямлила я неуверенно и посмотрела на лежащие рядом небольшие ножницы, которые были несколько меньше садовых, но явно имели схожее предназначение.

Я с большим внутренним усилием заставила себя отойти от столика с комнатными деревцами, но тут же вдруг вернулась обратно, взяла ножницы и отстригла по две веточки с каждого растения, затем сложила их свою сумку.

В сознании буквально нарывала и пульсировала навязчивая мысль, что я должна бала это сделать! Мне было страшновато от того, что со мной происходит: я очень плохо могла себя контролировать. Стоило мне только попытаться проигнорировать необъяснимое наваждение, как появилась прямо-таки паническая уверенность, что совершаю серьёзную ошибку, игнорируя возможность собрать ценные ингредиенты.

Что? Ценные ингредиенты? Девятая ведьма побери… Что этот мир со мной делает? Он… Он как будто меняет меня, вносит неведомые и необъяснимые изменения не только в мою внешность, но и в моё мышление.

Я боязливо сглотнула, и нервно хихикнула, прикидывая, чем мне могут грозить изменения в процессе мышления и личностных характеристик. А ну как, у меня появятся какие-нибудь негативные пристрастия, вроде склонности к суицидам, пристрастия к бродяжничеству, клептомания или… А может у меня вообще разовьётся внезапная агорафобия или я стану жертвой женского алкоголизма!..

Тьфу! Чёрт!.. Что за тупая хрень лезет мне в голову?! В любом случае, я сейчас не могу ни на что повлиять. Будь, что будет, но… нужно быть осторожной.

Я открыла дверцу в полу, не без труда приподняла и, прихватив настольный фонарь десятком золотисто-белых пикси, спустилась по крутой узкой лестнице в объятия густого и как будто мягкого, даже телесно ощущаемого полумрака.

Феи внутри высокого фонаря, который я держала перед собой, беспокойно метались между стёклами. Из-за этого свет, лучившийся во мрак подрагивал, а темнота казалась подвижной и живой.

Проклятая шарманка, поднявшая костяную труппу в пляс, звучала где-то впереди. Её заикающееся звучание, с надрывным лязгающим перезвоном, звучало где-то впереди, из-за нерушимой полупрозрачной толщи полутьмы.

— Только не спеши, — шепнул у меня за спиной боггарт. — На нижних палубах может скрываться что-то похлеще танцующих скелетов.

— И что мне делать, если я встречу нечто похуже пляшущих костей? — с толикой раздражённого обречения спросила я.

— Бежать, — коротко ответил боггарт.

Я с недовольным видом поджала губы и скосила глаза в сторону.

«Знаток, белоглазый, — ворчливо подумала я. — тебе то ничего не грозит…»

Тягучий и маслянистый полумрак, нехотя расступался перед мерцающим светом фей.

Золотистые лучи солнечного сияния, исходящего от моего фонаря, упорно тянулись в глубину полумрака. Отдельными подсвеченными пятнышками они вырывали из густоты корабельной полумглы различные предметы.

С обоих сторон от меня тянулись стоящие у закрытых орудийных портов пушки на колёсных лафетах. Рядом с ними стояли или неряшливо лежали на полу клоцы, банники*(инструменты чистки ствола) или пыжовники и шуфла*(инструменты для зарядки орудий). На цепях покачивались бочонки с маслом, под которыми меркло сверкали в свете фонаря металлические поддоны с фитилями.

Здесь повсюду прочно повисал и твердел горьковато-горелый и немного как будто перченный запах пороха. Прямо на полу лежали ядра разных размеров. Под золотистыми лучами фонаря я видела, что они по спирали покрыты рунами, всё так же походившими на литера древнегреческого. Покрывающие гладкий чугун письмена тускло серебрились под светом пикси в моём фонаре.

Здесь было как-то душно, несмотря на довольно сырую погоду снаружи. Могу представить, что здесь творится во время боя — жар, наверное, как в грёбаной сауне для экстремалов!

Я ступала осторожно и настороженно оглядывалась по сторонам. Возле пушек и среди опавших на настил пушечных талей стояли многочисленные сундуки разных размеров. Кроме них тут повсюду валялись клочья одежды, обрывки исписанных бумаг, рваная обувь, сумки, ремни и… конечно же несколько скелетов в лохмотьях.

Я застыла на месте, увидев их и вопросительно оглянулась на Люка.

— Они могут встать?

— Нет, — покачал головой боггарт. — Если не восстали под музыку проклятого шарманщика, то уже не встанут.

— Смотри, Люк, если меня утащат в танец, ты здесь навсегда останешься…

— Я помню, — с недовольным видом ответил боггарт.

Похоже, он уже всерьёз питал надежды выбраться из Порта Снов и ему не хотелось отказываться от этой приятной мысли.

Я с опаской, быстро пробежала мимо одного из лежащих возле опорной балки скелетов, оглянулась на второй — тот, с отпавшей челюстью, безмолвно и неподвижно удерживал в руках пистолет.

— Заряжен, — обратил внимание Люк и указал на пистолет.

Я остановилась рядом с костями покойного моряка и осторожно коснулась пистолета в костяных пальцах.

Пистолет был на подобии тех, что можно увидеть в многочисленных фильмах на тему нашего семнадцатого или восемнадцатого века. Только этот выглядел более необычно — с какими шестерёнками на корпусе, миниатюрным каплевидным фонариком и обмотанные шерстяными шнурками с какими— то камушками, похожими на янтарь или яшму.

Я попыталась достать пистолет из рук мертвеца, но его костяные пальцы удерживали оружие на удивление крепко. На силу мне удалось вырвать пистолет из рук скелета, но при этом я, неуклюже, в лучших традициях глупых комедий, отлетела назад и больно приземлилась на седалище.

С моих уст сорвался шёпот короткого ругательства, я торопливо поднялась, морщась от ноющей боли в ягодицах, и осмотрела пистолет в своих руках.

— Аккуратнее, — напомнил парящий рядом со мной Люк. — Он заряжен, и в его стволе может находится любое проклятие. А здесь кругом порох и ядра с другими проклятиями, более мощного воздействия. Жахнешь не туда — и мы с тобой оба останемся здесь на веки.

Разобравшись с механизмом пистолета, я подняла взведённый курок с зажатым кусочком кремния, внимательно изучила ствол оружия.